XI Международный фестиваль «Зодчество» проходил в «Манеже» с 15 по 21 октября. Его главный приз — премия «Хрустальный Дедал». А самый веселый приз — «Икарушка» от жюри журналистов. Фестиваль состоит из нескольких выставок-конкурсов: «Деревянное зодчество», «Архитектура и градостроительство регионов и городов России», «Творческие архитектурные коллективы и мастерские», «Строительство, строительные материалы, оборудование и новые технологии в архитектуре». Все это придумано для того, чтобы подвести итоги развития русской архитектуры за последнюю пятилетку, с 1998 по 2003 годы. Основным разделам выставки сопутствуют дополнительные. Например, выставка конкурсных проектов новой сцены Мариинского театра.
Золото и кумач
Архитектор — самая богатая из творческих профессий. Так мне казалось до «Зодчества». После него мне стало ясно, что это — самое бедное ремесло.
Выставка выглядит как лабиринт Минотавра. У всего Союза архитекторов России не нашлось пары тысяч зеленью, чтобы позвать одного хорошего дизайнера (и это при том, что сумма арендной платы за самый маленький кусочек огороженной площади — около 700 долларов). Дизайнер мог бы грамотно упорядочить выставленный материал и правильно выстроить пространство. Впрочем, полный хаос выставки «Зодчество» вполне отвечает общему состоянию русской архитектуры.
Зрителю «с улицы» на выставке делать нечего. Потому что он, бедный, прежде всего, заплутает посреди выгородок. Сразу за вывеской «Зарубежная архитектура», например, я нашел… очередной проект из серии «Москва-сити», а рядом с ним проект гостиницы с аквапарком в городе Белгород. Но, впрочем, эта путаница вполне в характере конкурса, в котором соревнуются, скажем, «концепция создания эстакадного транспорта на пневмошинном ходу в г.Ульяновске» с «деловым центром в г.Батайск Ростовской области». Причина такого странного соревнования одна: на «Зодчество» попадает всяк, кто проплатил. Купи место — и участвуй на здоровье. Жюри начинает работать после того, как выставка уже сформирована.
Есть еще одна странность — визуальная. В экспозиции катастрофически мало объемных макетов, на которых мог бы отдохнуть глаз. А полным-полно чертежей и прочего бумажного материала, в котором только профи в состоянии что-то понять. То есть выставка построена по принципу: архитекторы и так разберутся, а иным прочим здесь ловить нечего.
На удивление скудная выставка. Но скудность ее носит характер не количественный, а качественный. Дело не в нехватке построек, представленных на профессиональный суд, а в нехватке идей. А без идей архитектура не существует. Есть только строительство.
Но заграница нам поможет. Под этим слоганом можно поместить весь нынешний фестиваль «Зодчество». Потому что центральным событием самой крупной архитектурной сходки года стала московская презентация новой Мариинки. Лучшее достижение русской архитектуры за пятилетку — не построенное здание, а международный конкурс. Позор.
Такие выставки плодят русофобию. Русская архитектура нимало ни изменилась со времен Петра Первого. То есть что-то хорошее в ней способны предложить только иностранцы. Например, Доминик Перро — победитель конкурса проектов новой сцены Мариинского театра. Красная конфетная коробка, накрытая смятой золотой фольгой. Сочетание цветов, с детства знакомое по продукции фабрики «Красный Октябрь». Казалось бы. Но суть в том, что многие архитекторы предлагали шедевры. И «Рука ангела» от Эрика ван Эгераата (Нидерланды), и смятые пластиковые пакеты для мусора от Эрика Оуэна Мосса — вполне себе шедевры. Но только один — Доминик Перро — попал в яблочко. Потому что поработал вполне в духе новой старой русской традиции конфетно-блестящей архитектуры. Золото и кумач, купола и знамена… Торжество репрезентативности.
От избы до пирамиды
Русские архитекторы редко способны построить хорошо что-то, что по размерам больше избы или автобусной остановки. Поэтому, конечно, лучшие из отечественных проектов выставки те, которые за эти рамки не выходят. «Проект Обло», то есть малая деревянная архитектура, больше всего интересовал народ во время вернисажа. Или «База отдыха «Былина» института ВНИИФТРИ», расположенная в деревне Лопотово, что на Истринском водохранилище. Вот он, идеал русской экоархитектуры! Экспликация к проекту примечательна своей бытийной силой: «Строитель, архитектор, дизайнер, резчик по дереву, он же директор базы отдыха Радзинский А.». И тут же, рядом, фотография, представляющая былинного вида мужичину с бородищей, сидящего у очага на фоне затейливых резных конструкций. Очевидно, это и есть Радзинский А. Низкий ему поклон!
Есть идея. Выпускников Архитектурного института надо отправлять на плановое перевоспитание в Лопотово. Срубы ставить. А кто не справился — гнать из профессии поганою метлой. Эту нехитрую идею подтверждает одно наблюдение. На сегодняшний день среди лучших архитекторов России — специалисты «Анапакурортпроекта», выставлявшиеся уже и в Лондоне, в самой Королевской Академии. А начинали Юрий Рыбин и Юрий Листов с того, что собственными руками строили из дерева детские пионерские лагеря в северных областях России. Ужас в том, что самые любопытные проекты на выставке принадлежат людям немосковской выучки. Или тем, у кого архитектурного образования нет вообще. А может, сам воздух московских строек не располагает к развитию таланта?
Архитектура приходит на смену строительству с курортного юга России. Или с Крайнего Севера. Сразу за входом на выставку, справа, — проекты ханты-мансийского бюро «Аркрон» (во главе с Владимиром Кроленко): Ледовый Дворец и театрально-концертный комплекс. Фактически, они открывают «Зодчество». Конечно, это отражение финансового вклада нефтяников в жизнь страны. Но это также тот случай, когда количество денег переходит в качественный хай-тек. Поразительно, что этого не случилось в Москве. Не удивительно, что это произошло на севере. Там, где место пусто от застывших клановых интересов.
Ханты-Мансийск сегодня — архитектурная столица России. Это единственный город, который построен за последние годы фактически с нуля. То есть, распланирован заново — с его главными площадями и развязками, памятниками и зданиями. Главные образы центральной площади Ханты-Мансийска — роза ветров (она выложена на земле), 12 месяцев (их воплощают 12 колонн) и… пуп земли (огромный гранитный шар в центре фонтана-ротонды). Властелин природы, времени и мира. Вполне адекватное ощущение для нефтяного центра России.
А главное здание города — пирамида, возвышающаяся над лесом. И площадь, и пирамида — это работы архитектурного бюро «Проект КС» (во главе с Кареном Сапричяном). Единственная проблема в том, что по выставке довольно трудно представить себе реальные объемы строительства в Хантах и подлинную величину построенных объектов. И уж тем более невозможно понять их соотношение в реальном городском пространстве. Хотя, по хорошему, новым хантыйским постройкам даже одного этого бюро можно бы было посвятить отдельный раздел.
Обойдя выставку, я обнаружил крайне мало нового и интересного. И тут же признался коллегам-журналистам в своем разочаровании. «Как! А вы видели григорианскую церковь в Бурятии?!» — спросила тут же Елена Гонсалес, один из самых известных московских архитектурных критиков. Увы, я не видел григорианской церкви в Бурятии. После похода по Оренбургской области, Краснодарскому краю и Хантыйской автономии моему утомленному мозгу хотелось на чем-нибудь отдохнуть, и стенд буддийской республики был пройден не глядя. После слов Елены Гонсалес автор этих строк начал снова рыскать по огромному Манежу в поисках маленькой Бурятии. Увы, не повезло. Бурятия не нашлась. И григорианской церкви я так и не увидел. А вдруг шедевр? И вправду?
Русский Журнал. Иван Либеров 22 Октября 2003 г.